В каком-то смысле "Золотым толокном" "Калинов Мост", действительно,преподнесли на четверть-вековой юбилей подарок прежде всего себе. Группе на данном этапе удалось воплотить в жизнь собственные мечты о развёрнутом гитарном саунде, создающем полноценные музыкальные картины. Так что по данной записи во многом можно составить впечатление о стилевых, композиционных, вкусовых пристрастиях участников группы в её сегодняшнем составе.
Музыка на новом альбоме весьма необычна и выразительна, истоки её восходят к тому, что нынешние юбиляры "слушали в студенческие годы". Здесь более полно, чем на предыдущих работах, представлена арт-роковая, художественно-изобразительная традиция. Так что альбом "должен стать данью тому времени, когда музыку именно слушали, когда она не была в ранге обслуживающего персонала". И даже предполагая и ожидая, что "сейчас такую музыку никто слушать не будет", "Мосты" всё равно её записали.
При записи "Золотого толокна" применялась несколько иная технология, чем на предыдущих релизах. Значительная часть работы проходила на домашних студиях. Такой подход дал возможность действовать неторопливо, вдумчиво, в творчески раскрепощённой атмосфере, что принесло интересные плоды, нестандартные решения в аранжировках. Особенно это касается гитариста группы Константина Ковачева, который на этот раз помимо гитар (акустической и электрической), гуслей и лютни, взялся украсить пьесы разнообразными клавишными партиями. Однако нельзя не отметить, что основу той музыкальной архитектуры альбома, на которую ложатся все узоры и украшения, естественно, создаёт ритм-секция - ударные и бас. Виктор Чаплыгин своими замечательно-чёткими и одновременно замысловато-разнообразными барабанными рисунками, как всегда, прекрасно считывает далеко не самые обычные и простые поэтические потоки Дмитрия Ревякина. Убедительные и выразительные басовые линии уверенно прокладывает Андрей Баслык. С альбомом важно ознакомиться на хорошей аппаратуре. Тогда (об этом позаботился не устающий удивлять качеством звукорежиссёры кудесник Валерий Черкесов) можно услышать массу тонких звуковых штрихов, порой едва заметных мазков, чёрточек, оттенков. Неброские переливы гуслей, тонкие гитарные вплетения, лёгкие, словно падающие капли, звуки рояля, чарующие эха и отголоски, глубокие толчки синти-баса.
Подобная звуковая палитра как нельзя лучше соответствует содержанию и замыслу альбома.
А замысел альбома подразумевает его созерцательный характер. Перед создателями "Золотого толокна" стояла задача - показать разные стороны, разные уровни и пласты бытия "народонаселения, проживающего на современной территории Евразии", его положительный и отрицательный полюса. Важно было с разных сторон и на разных уровнях рассмотреть конфликт коллективного и индивидуального начал в современном российском обществе, а также конфликт между "гадким утёнком" и "лебедем" внутри отдельно взятого человека.
Таким образом, как и в прежнем творчестве "Калинова моста", на "Золотом толокне" ключевым является момент самоидентификации личности, выбора пути. Правда, в разработке этой темы здесь несколько меньше борьбы и агрессии, зато больше странствующих наблюдений, размышлений. Сказанному вполне соответствует то, что, как выразился Ревякин, альбом не такой плакатный, лозунговый по поэтике, как "Эсхато". Лирика в нём не такая прямолинейная.
Прежде чем подробнее остановиться на содержании "Золотого толокна", хотелось бы сделать важное теоретическое обобщение относительно эстетики "Калинова Моста" в целом. Истина эта давно лежит на поверхности, однако почему-то никто её не поднимает и не декларирует... Между тем, хотя бы к четверть-вековому юбилею пора признать, что "Калинов мост" самая романтическая (и романтичная) рок-группа России (в истинном и всестороннем понимании романтизма, а не только юношески-легкомысленном, что было частично характерно для раннего периода творчества, или внешне-стилистическом, что свойственно некоторым другим исполнителям).
Сказанное снимает и объясняет многие противоречия, связанные с группой. Например, то, что журналисты и критики упорно относят "Калинов мост" к фолк-року, хотя сами музыканты от этого ярлыка постоянно открещиваются. Романтизм же, как известно, подразумевает тяготение к национальным корням (вот вам фолк, мифологизм, сказочность), к героическому историческому прошлому (здесь всё - от "внуков Святослава" до "Ледяного похода"), подразумевает он и некоторую партизанскую мятежность, неудовлетворённость текущим состоянием бытия (что, начиная с конца 60-х г. XX века находит воплощение в гитарном роке), преобладание интуитивно-образного, метафизического над рационально-логическим и бытовым (загадочная и далеко не всем доступная поэзия). И рок как судьба, и чувство воли, простора, и тяга к природе, к истокам, и казачество как рыцарский орден, боевое братство, и близкая к народной вокальная манера в арт-роковом обрамлении - всё это хорошо сочетается и взаимопримиряется в составе эстетики романтизма.
Причём это романтизм, как уже отмечалось, не внешний, не показной, не стилистически-поверхностный, а органичный, глубокий и сквозной на протяжении всего творческого пути. Внутренне, духовно обусловленный. Может быть, потому об этом мало и говорят, что его источник лежит глубже терминов, ярлыков и культурологических штампов.
Но даже если взять романтизм в его более житейском, обиходном понимании и акцентировать внимание, например, на любовной лирике, то достаточно вспомнить лирические циклы "SWA" и "Сердце", чтобы затмить любого записного Ромео от эстрады.
Ну и уж во всяком случае, вряд ли какой-то истинный поклонник "Калинова моста", положа руку на сердце, поспорит с тем, что он хоть немного, но романтик, если не по убеждению, то в глубине души, и посему песни "Калинова моста" для него ничем не заменимы.
О романтизме именно сейчас заведён разговор не случайно. Дело в том, что альбом "Золотое толокно" как раз вполне можно определить как творение... пост-романтическое.
Получается, самая романтичная рок-группа России выпускает к своему юбилею пост-романтический альбом, то есть альбом, во многом романтизм отрицающий, изживающий его внутри себя или, точнее, констатирующий факт его разрушения. Событие весьма примечательное и, наверное, поучительное. Движение от сказки к реалиям.
При этом, нельзя не сказать, что новая работа "Калинова моста" очень русская и выпукло сказочная, что возвращает нас к истокам группы, её названию. Однако эта русскость как бы исчезнувшая, сказка - утерянная, критически переосмысленная. Сказитель видит и показывает оборотную сторону сказки, где она во многом - "ложь". На альбоме есть и история, и мифология, и преломление того и другого в современности. Это "Калинов мост" под мрачноватым осенним небом, но помнящий о славном прошлом и прославляющий былых героев. Зрелое мировосприятие, отяжелённое опытом, похмельем, но всё-таки с проблеском надежды, которая особенно явно пробивается сквозь тучи в завершающей песне "Толокно":

Солнце юное детей зовёт.
Перья правдой заблестят.
И дарует тайны древний свод
Чистотой листа.

Тем, кто пестует сердечный костёр
В холод горестных путей,
Всем покров непременно простёрт
Стаей белых лебедей...

Сама лексика, образы фольклорно-сказочные, русские народные (в отличие от "Эсхато", здесь почти вовсе нет индустриальных мотивов): гуси-лебеди, птица Гамаюн, леший, Емеля на печи, солнце красное, молочные реки, кисельные берега и рунические созвездия. Однако это взгляд на сказочную и былинную Русь в постиндустриальную эпоху, когда она предстаёт задымлённой, окутанной смогом, ядовитыми газами. В атмосфере многих песен ощущаются тучи, мгла, хмарь, слякоть и заболоченность. Экология Святой Руси, кажется, безвозвратно нарушена. "Гуси-лебеди падают с неба", "кисельные берега осыпаются". И, судя по всему, непоправимо нарушена экология души, повреждена, замарана нравственность. И даже на песнях, воплощающих в альбоме (ныне почти утерянный) духовный идеал, надежду, в самом звучании, в аранжировках ощутима тень пост-романтизма: гитарные реверсы, ухания, вязкость, давление.
Как всегда у Калинова Моста, представлен суровый путь, на котором при всей тяжести текущего положения есть надежда и брезжит свет. Есть герои (правда, в основном из прошлого, из легенд), кому удалось набрать световую скорость, позволяющую преодолеть притяжение приземлённого мрака, топкого болота, и вырваться в духовный космос (как в песне "Разметал") или в награду за праведную жизнь - быть подхваченным ангелами и взмыть в райскую невесомость ("Восхищение").
Юбилейный характер альбома, помимо его уже указанных черт и особенностей, можно разглядеть и в буквальной образно-поэтической перекличке с прежними творческими свершениями. Есть намёк на знаменитую песню "Родная" - "Запевай народ оседлый: Плуг да борона!" ("Бей, бей!"), на первую ("Всё путём") и последнюю ("Камчатка") шлягеры из альбома "SWA" - "Где Кубань, а где Камчатка - сказки пришлых колдырей...", и, наконец, впервые записаны в студии, многим поклонникам давно полюбившиеся по концертам, пьесы "Спозаранку" (написана ещё в 1994 г.) и "Реки мои" (сочинена в 1997 г.).
Кажется, не случайно и то, что альбом готовилcя сразу после работы над трибьютом Александру Башлачёву. Есть ощущение, что, по крайней мере, по форме, тематике, подаче творческий источник Ревякина где-то близок и родствен башлачёвскому. Рискнём сказать, что на "Золотом толокне" это заметнее, чем где-либо. В песне "Горемыки" так и вспоминается "Некому берёзу заломати", а в "Былине" - "Ванюша" или "Егоркина былина". В песне "Разметал" да и на всём альбоме (уже на самой обложке) мерцает важный для СашБаша путеводный образ звёзд как духовного зерна, пшена.
Как уже сказано, одна из основных, сквозных тем альбома - показанный на разных уровнях конфликт между индивидуальным и коллективным (как сознательным, так и бессознательным) началами. Коллектив предлагает, склоняет и затягивает в одно, а душа требует другого. Если даже возникает порыв к свету, он тут же гасится инерцией коллектива. Хоть ты тысячу раз знай "заповедный древний брод" ("Горемыки"), будешь рассказывать о нём себе самому, никто тебя не услышит и не внемлет, более того, тебя ещё и охают, засмеют и заклюют, и ничего-то ты не изменишь... Если, конечно, не готов на подвижническую работу и поиск таких же, как ты...
Отметим, что замыкают цикл (начало и конец) композиции как раз дающие представление о возможной (или чаемой) гармонии коллективного и индивидуального, внутреннего и внешнего. В первой песне ("Бей, бей!") переходы от одного к другому - и назад - наглядно (в том числе отчётливо на музыкальном, композиционном уровне) показаны сменой планов, ритмов (от размышлений и переживаний наедине с собой до дружного веселья и удали в коллективе). В последней же песне ("Толокно") сочетание двух начал проиллюстрировано уже символически - через известный сказочный образ гадкого утёнка (частичный аналог - "белая ворона"), который, являясь таковым (гадким) в чуждом ему коллективе, на самом деле, как личность, по своему истинному предназначению, должен статьпрекрасным лебедем и найти свою - родную - стаю.
Лебедь - символ возрождения, гордого одиночества, благородства, мудрости, пророческих способностей, поэзии и мужества, совершенства. В народной мифологии существуют представления о способности души странствовать по небу в образе лебедя. Пара лебедей стала расхожим символом чистой любви, верности и неразлучности. Лебединая песнь - песня неземной красоты, которую поёт лебедь перед смертью. (Античные легенды гласят, что лебедь поёт только перед смертью, и потому символизирует конец жизни.) В христианской символике лебедь служит знаком Девы Марии, чему в славянском фольклоре во многом соответствует образ Царевны-лебеди, которая одновременно выступает и символом тайны. (По известному сказочному сюжету Царевна-лебедь покидает своего супруга, когда тому удается подсмотреть, как она сбрасывает перья.)
Все эти символические представления о лебеде соотносимы между собой и в свёрнутом виде более или менее явно присутствуют на альбоме "Золотое толокно", прежде всего, в его светлой ипостаси, на положительном полюсе. А само золотое толокно является символически той самой духовной пищей солнечного происхождения, которая способствует перерождению "гадких утят" в белых лебедей, обезьянообразных человеческих особей - в духовных личностей, братьев во Христе - Детей Солнца.
На альбоме перед слушателем развёрнуто целое евразийское пространство, которое рассмотрено с полярных точек зрения - от полного разлада, распада, беспамятства и зловонного болота ("Высоко", "Горемыки", "Продали", "Былина") до героизма, праведности, подвижничества и заслуженного чуда небесного рая ("Разметал", "Реки мои", "Восхищение"). Между ними, (грубо говоря, плюсом и минусом, добром и злом), находится то, что чуткий, думающий человек может понять, осознать, чтобы затем сделать необходимые выводы.
Концептуальное построение альбома имеет довольно внятную структуру.
Как уже сказано, первая ("Бей, бей!") и последняя ("Толокно") песни, являясь квинтэссенцией альбома, содержат (показывают) оба начала (полюса). Причём здесь они не проявляются как соответственно положительный и отрицательный полюс, но сочетаются и пребывают (или допускают возможность пребывания) в гармонии. Однако если в первой пьесе тема лишь задаётся (здесь больше тревоги, печали-тоски, осеннего настроения - "Куда бежать?"), то в последней - уже указан выход из сложившегося положения, дана надежда (поэтому преобладает светлая, весенняя интонация).
Далее указанные начала рассмотрены уже именно будучи разделёнными и противопоставленными, в более или менее остром конфликте. По ходу альбома последовательно происходит наблюдение отрицательного полюса - в песне "Высоко", которое сменяется героическим, удалым образом - в "Разметал", воплощающим полюс уже положительный.
Затем идёт переходная (связующее звено в композиционной структуре альбома), задумчивая, странническая, осмысляющая - "Спозаранку". Отметим, что на следующем уровне - как бы выше по спирали (через очередные минус "Горемык" и плюс "Восхищения") - подобную функцию выполняет пьеса "Солнечное злато" (можно даже предположить, что это продолжение того странствия-размышления, в которое когда-то и "собирались спозаранку"). И здесь опять преобладающе-печальная "Спозаранку", где чувство вины ("Виноват я...") ещё не находит выхода и разрешения ("Погребён снегом заживо"), перекликается с дающей надежду (хотя и здесь вина: "а ныне просто виноватый / и сыплет снежная крупа") пьесой "Солнечное злато", где "долог путь, а выбор краток", но они (путь и выбор) всё же есть, и есть "на небе солнечное злато", которое "зовёт опять", не смотря ни на что. Значит, есть надежда, солнце всё ещё верит в тебя, ждёт твоих шагов навстречу. А ведь "солнечное злато" - это то самое "золотое толокно", поиск которого, более или менее осознанный, уже идёт.
После "Спозаранку" - снова отрицательный (он же коллективный) полюс в пьесе "Горемыки". На этот раз созерцаем сказочный, мифологический срез русского характера и бытия, где "гуси-лебеди падают с неба", а Емеля "не слезает с печи", где приворотно (то есть коварно) аукает небыль, предлагая "чудесам просто так (то естьнезаслуженно, "по моему хотенью") учить". Здесь каждый якобы "знает заповедный древний брод", но "не выдаст будь он трезвый, будь он пьян". А не выдаст, потому что "знает" только на словах и на авось. Всему этому противопоставлен положительный (индивидуальный) полюс "Восхищения", где чудо было заслуженоличной праведной жизнью, стойкостью, верностью и подвигами того, "кто испытанной душой остался юн", и потому встрече с ним уже по-настоящему "веселилась птица Гамаюн", и ему доподлинно "открылись тайны" "явью серебра".
В следующих далее композициях "Ушкуйники" и "Продали" в целом (уже по своим заглавиям) представлены положительный (героический) и отрицательный (предательский) полюса. Хотя в обеих песнях есть вкрапление противоположных начал. В прологе "Ушкуйников" (былинный напев под гусли) - предательство, рабское служение "ордынцам". Но в основной части (самой хард-роковой, гимновой на пластинке) - воинский героизм древнерусских смельчаков, наводивших ужас на татар, "пламень благородный" "варяжской крови", "негасимый светоч" "избранных сердец". В песне "Продали" исторический срез, представленный в "Ушкуйниках", как бы даёт всходы и плоды, своё отражение в современности. Только с преобладанием уже негативного полюса. Здесь уже не в прологе, но в основной части, "хомут на шее, рядом дышло, как у скота", и лишь в серединке и ближе к концу - музыкально выделенная часть, дающая надежду, где ведётся речь о небесном уюте в награду героям и о прощённом воине, способном одолеть "бесов", тех, кто "нас продал".
"Реки мои" - определённо положительный полюс, но уходящий ещё глубже в историю, почти уже легендарную, мифическую. Это Русь воинов-героев и их верных невест, навсегда скрывшаяся под воду, подобно святому граду Китежу. "Пеленай меня, стрежень яростный. Поминай, поволока небесная...". И следом же - отрицательный полюс - "Былина", представляющая образ современной страны-государства и образ человека, столь же далёкого от идеала и истоков ("Где отец, где мать, неизвестно мне"), как далека Святая Русь "ясноглазых невест" и славных витязей-победителей, умевших "пить солнца лучей иголки" (ещё одно перевоплощение золотого толокна), от нынешней Российской Федерации (или единой России). В "Былине" представлен странник, который должен был идти за "золотым толокном", но заблудился и забрёл, как говорится, не в ту степь (быть может, ослеплённый вместо святого солнечного злата проклятым "презренным металлом"). И "почернела кровь", и "в сердце стынет лёд". И природа отвечает: "закатилося солнце красное... поцарапало невзначай бока". И хотел бы уже помереть странник-горемыка, но "терпелив Господь, верит в грешника". Значит есть надежда на новый восход, на весну, на то, что "солнце юное" ещё "позовёт своих детей". И в завершающей песне ("Толокно") - "чада, не жалея сил", продолжают "искать золотое толокно".
Все описанные перипетии, шаги влево-вправо, вверх-вниз, показаны, как уже говорилось, на когда-то русской, а ныне постсоветской, евразийской почве, где державный орёл тешит себя тем, что "сечёт и Запад и Восток" ("Горемыки"), но чаще, как заметил ещё Башлачёв, "двуглавые орлы с побитыми крылами не могут меж собой корону поделить", что ведёт к межеумию, духовному и нравственному вакууму и, как следствие, к лени, бездействию, безответственности. В противовес идеалистичной (где-то и романтической) евразийской концепции, гораздо чаще обезбоженные люди подбирают только худшее что с Запада (вся злачная индустрия развлечения, дикий рынок, гнилой либерализм), что с Востока (раболепие, так называемая "азиатская вертикаль власти", потеря личности и индивидуальности). И об этом во многом пост-романтический релиз "Калинова Моста".
Отдельно стоит сказать о художественном оформлении буклета. На этот разВладимир Распутин специально для альбома создал настоящие, полноценные картины. То есть собственно художественная работа здесь преобладает наддизайнерской, чего, я думаю, давно уже ждали поклонники таланта этого замечательного сибирского художника, друга, соратника и почти бессменного оформителя произведений Дмитрия Ревякина и "Калинова моста". Созданные Распутиным рисунки прекрасно иллюстрируют содержание песен, так что некоторые идеи и параллели, скрывающиеся в альбоме, можно обнаружить именно благодаря распутинским иллюстрациям. Стилистическое единство художественного оформления буклета (которое, конечно, тонко подчёркивает и замысел альбома) создано благодаря сквозным образам солнечного диска и птиц на его фоне, так или иначе присутствующих на каждом развороте.
Отдав дань роли каждой песни в структурной композиции всего цикла "Золотое толокно", ещё раз пройдёмся по списку, остановившись на каждом треке и на его музыкальной составляющей в отдельности:
Бей, бей!
Как уже говорилось - квинтэссенция альбома, задающая основную проблематику - конфликт индивидуального и коллективного, внутреннего и внешнего, высокого предназначения (миссии), Божьего провидения и низкого быта, горемычной земной судьбы.
Пожалуй, это наиболее сложная и впечатляющая по композиции пьеса на альбоме. Настоящий арт-роковый каскад. Имеет три смысловых и соответствующих им музыкальных (ритмических) плана:
-индивидуальный (музыкально подчёркнута как бы тяжеловатая, но упорная поступь одинокого героя, словно начинающего подъём в гору), где человек мучительно ищет свой солнечный путь ("пусть солнце поднимется выше", "пусть брызнут потоки лучей"), подспудно ощущая ответственность и сложность своей миссии ("в потоке лучей, в тисках обручей");
-коллективный (ритмичная, плясовая часть, раззадоривающие кличи: "Бей, бей в барабаны", "Рви, рви, струны ловко!", "Жарь, жарь без устатка!"), воплощающая где-то, быть может, и утопические представления о коллективной демократии, в которой возможна гармония, взаимопонимание, верность и дружба. Герой, в очередной раз потерял свой путь, отчаялся, но, слава Богу, есть друзья, которые помогают выйти из этого состояния. Есть боевое или творческое братство, своим задором, своей музыкой и плясками, раздувающее в душе подзатухший огонь и пробуждающее сонный народ. "Протрезвеет в стельку пьяный - вспомнит образ свой!" Есть здесь, правда, и пример дурной коллективности: "Дружно заполночь голосим - пёрышко поднять" - образ несоразмерно излишнего усилия ради холостой задачи и ничтожного результата. Порой коллективный загул может и отвлечь от собственного пути...
Объёмно-индивидуальный - возврат к себе и осмысление произошедшего, попытка сделать выводы (самый мелодичный, напевный и печальный план). Нужно выходить из замкнутого круга, вырываться плена мрака и страстей. Нужно искать настоящих другов-братьев. Надвигается долгая, холодная, грозящая одиночеством зима природы и духа. Как её пережить, что предпринять, как выстоять, куда двигаться?
"Клич стаи журавлиной /Пьют в осень небеса.
Куда бежать?"
Высоко
Само название песни не должно вводить в заблуждение. Оно лишь подчёркивает, что до Неба, до вышнего судьи и наблюдателя отчаянно, недостижимо далеко ("Господь высоко, царь далеко"), а всё, что описано в песне как раз-таки - низко, приземлённо и безнебесно - плен земной клоаки.
В музыке на отдалённом фоне можно расслышать нечто похожее на дыхание дракона, напоминающее "Рудники свободы" с "Оружия", но не столь явное, а напротив еле заметное, исподволь нагнетающее страхи: "Сбудутся наяву сны, что тебя пугали, Ужас клыки оскалит и подведёт ко рву...".
Образ "Следом убийцы тень" напоминает "Последнюю охоту" из "Выворотня": "...Следом ползёт сама смерть на кривых ногах", "Влюбиться убийцей", "Чёрной тенью тундру крою..."
Песня довольно мрачная: "Бродяга и вор пьют разговор, тусклый огонь цедят сквозь зубы". Ощущение богооставленности, которое можно прокомментировать словами из интервью Дмитрия Ревякина: "Когда место пустое, если Бога нет, если совести нет у человека, у него обязательно появится другое. И, я думаю, оно совести не равнозначно..."
Разметал
Эта песня, напротив, - удалая, деятельная, духоподъёмная. И, пожалуй, самая энергетически-мощная на альбоме. Она, действительно, словно "разметает сугробы туч", нагнетённые предыдущей композицией.
В данном случае как раз очень помогают иллюстрации Распутина. Если на рисунке к предыдущей песне фигурируют два грешника-собутыльника (бродяга и вор), сидящие у окна и наблюдающие мрачный и мглистый ночной вид, то в песне "Разметал" им противопоставлены два верных друга-соратника, скачущих на конях навстречу подвигам, готовых к встрече со смертью, стойко несущих свой боевой стяг.
Завершение композиции: вознесение героев на небо - "Полетит наверх душа беспечно утром рано..." - музыкально представлено как отдельная, психоделически окрашенная, инструментальная часть (длительностью равная всей предшествующей песенной части). Ускоряющийся проигрыш - своеобразный british style - наглядно изображает постепенное поднятие над землёй, набор высоты, скорости, и, в конечном итоге, выход в духовно-зримый космос.
Отметим, что в словах - "Но зовут нас небеса рунических созвездий, /Реки где молочные, где сладкое пшено..." - ощутимы не только млечный путь и звёзды, но и та самая духовная пища небесного происхождения, которая является ключевым символом альбома.
Собирались спозаранку
Эта очень красивая и трогательная, давно ожидавшая студийного увековечения, пьеса, хорошо вписалась в альбом своей сказочностью ("леший взглядом грел ручей"), а также глубоким чувством вины за жизненную распутицу, грустью-печалью по неудающейся, ускользающей праведной жизни.
Вообще, в альбоме соединяются героическое прошлое, горькое настоящее (вырождение) и располагающиеся между тем и другим раздумья: как было раньше, почему стало так и что дальше делать? "Спозаранку" - именно такое странствие-раздумие героя, бредущего наугад - "белым полем, чёрным лесом"...
В студийной записи эта пьеса обрела более сдержанную, зрелую и ритмичную форму.
Горемыки
Задумчивая, созерцательная и весьма критичная по смыслу пьеса на красивой, неторопливой музыкальной платформе ("Колыбельную курлыкает баян"). Приятный и ненавязчивый звуковой узор из гуслей и клавиш, положенный на основную басовую и гитарную линию. Атмосфера болотисто-туманная, осенняя, слякотная. Сказка обветшала, "обрушился берег кисельный". Народ обленился и не хочет что-либо менять. "И напрасно горемык судьба звала...". Вместо "золотого толокна" - "жемчуга в помоях". "Ветхий невод", сплетённый на золотую рыбку, "до слёз пустой", "в кулаках жалобные крохи"... "Тьма разлита", но Емеля "не слезает с печи": "Не тревожь - сладко!".
Восхищение
Очень слоистая, подчёркнуто арт-роковая вещь. В основе лежит перебор, напоминающий прядение веретена, тиканье часов или спиц от колеса судьбы. Где-то в глубине удары синти-баса.
Светлая по настроению композиция, посвящённая восхищению праведника в небеса. Под эту музыку представляются вращающиеся зерцала с перекрёстными отсветами, бликами и взаимоотражениями, которые создают образ проникновения в иной мир, иное измерение.
Ближе к концу музыкально очень выразительно подчёркнуто состояние духа человека, подхваченного ангелами: внезапное замедление темпа, плавная, мелодичная соло-гитара - как бы отрыв от земли, момент обретения райской невесомости. А потом снова ускоряющиеся переборы - словно быстрые взмахи-хлопки крыльев, стремительно поднимающихся ввысь и исчезающих в облаках "ангелов-подростков".
Солнечное злато
Раздумье одинокого странника. Обращение к внутреннему "Я".
Немного рояля, клавиши которого падают, словно осенние листья, первый снег или капли-мысли на весы сознания. Что делать, куда идти? Человек, пытающийся обрести свою истинную суть, найти себя, натыкается на грубое непонимание и сопротивление внешнего окружения: "Каждый встречный пальцем тычет, всех собак спешит повесить... Когти-свёрла целит в горло, и ярлык цепляет свежий...". Недоразвитый лебедь - гадкий утёнок среди обыкновенных уток - белая ворона среди серых и чёрных. Плен инерции, исходящей от окружения, от развращённой толпы, массы, почти потерявшей человеческий (тем более богочеловеческий) облик, клоака улицы, околдованной средствами массового зомбирования и дезинформации. Всё это так знакомо многим из нас - от чего хочется сбежать в тайгу, уйти в монастырь, скрыться в лес, где нет ни души... Вспомним: "Никогда не вернусь туда, где зубами на части / рвали душу...". От этого когда ещё хотел уйти лирический герой Дмитрия Ревякина в далёкое устье великой сибирской реки ("В устье Лены", "Узарень", 1991).
Чем дальше, выше человек поднимается, тем серьёзней, опасней сопротивление. И если сначала (на первом припеве) героя просто задевает "каждый встречный" своими "оплеухами и зуботычинами", то потом на него ринутся уже более мощные стихии зла: "Дрогнет ночь неверным зыком, покачнутся мрачно своды...И на части без причастий /Душу хрупкую изводят...". И важно понимать, что просто так - одиночеством и бегством - зла не одолеть. Свято место пусто не бывает. Если в душе нет Бога, совести, то туда ринутся пороки, истерики, депрессии. Циничным расчётом всё нельзя заполнить. Если, конечно, совсем не заморозить душу. Чтобы устоять прямо, с высоко поднятой головой, не быть развеянным, сметённым (и смятенным), разорванным, растасканным на части, нужен стержень духа - вертикаль, ось. Их надо найти: "Но хранится у божницы благодатный порох...", "На небе солнечное злато / Зовёт тебя, зовёт опять...". Завершается композиция красивой сменой басового рисунка, что символизирует итоговую устремлённость героя-странника к примеченному им золотому толокну.
Ушкуйники
В этой композиции в какой-то мере продолжается тема противостояния нордического вольного духа азиатской вертикали власти, которая нашла отражение на некоторых предыдущих релизах "Калинова моста". Несложно подметить параллель между песней "Ушкуйники" и боевиком с предыдущего альбома - "Ангелы рая". Герои вполне сопоставимы, может быть, родственны. "Боевое вольное братство", гуляющее "по синему морю" (образ, конечно, не буквальный, подразумевает и реки). Перекликается песня и с "Гордой Рязанью" из "Жатвы" и с "Ледяным походом".
Сама композиция состоит из трёх частей.
Вступление (введение, пролог): былинный напев, повествующий о жалобе басурманского царя своему московскому князю-вассалу на "разбой" ушкуйников.
Основная часть - боевая песнь удалых воинов-ушкуйников: "Не пугают вас приспешники орды".
Постскриптум - дождь и завораживающе-красивый этно-эмбиент с гуслями, напоминающими о легендарном Садко, - как бы в память о древне-русских героях. Коротенький, становящийся уже традицией (вспомним "Предчувствие" на альбоме "Эсхато"), инструментальный сюрприз от Константина Ковачева.
Сами ушкуйники - это своего рода древнерусский речной спецназ, профессиональные воины, передвигавшиеся на мобильных и маневренных парусно-вёсельных деревянных судах - ушкуях. Они были одним из козырей в проводимой северными русичами линии независимости Новгорода от чрезмерного влияния сначала Золотой Орды, а затем Московского княжества.
В условиях, когда почти все русские княжества платили дань Орде и пребывали в страхе и ужасе от "злых татар", ушкуйники не только нещадно били ордынцев, но и сами брали с них дань и держали их в страхе. "Это происходило и до битвы на Куликовом поле, и после нее. Ушкуйники ходили на Волгу и Каму, взяли города Жукотин и Казань, после чего успешно вернулись домой. Ясно, что такие походы вольных новгородских людей наносили урон военному могуществу, экономике и престижу Орды. Вести о победах над татарскими городами расходились по русским княжествам, разрушая стереотипы о непобедимости войск Золотой Орды и зарождая надежду сбросить ненавистное иго."
Важно отметить, что отряд ушкуйников ещё до Куликовской битвы совершил дерзкий набег на политическую столицу Золотой Орды - город Сарай. На иллюстрации к песне "Ушкуйники" как раз и изображены русские корабли, отъезжающие по реке от горящего татарского города. К слову, похоже, что те же самые корабли пристают уже к русскому берегу, где их ожидает "ясноглазая невеста", на иллюстрации к песне "Реки мои".
Некоторые исследователями считают, что потомками и продолжателями дела ушкуйников были казаки.
Продали
Песня со своим запоминающимся мотивом и припевом, пожалуй, единственная помимо "Толокна", имеет потенциал радио-шлягера. "Как однажды нас с тобой продали - и поделом. /Кто за это получил медали? Дайте патрон...".
Частично здесь возможно увидеть своего рода преломление песни "Ушкуйники" в современности. Ушкуйники как стихийное явление в конечном итоге погибли и исчезли. А предатели, в том числе те, которые сдали их Орде, остались.
Вообще же, продажа и предательство, о которых повествуется в этой композиции, осуществляются на трёх уровнях. На уровне духа (официальная псевдоцерковь), на уровне нравственности (пьянство, наркомания, блуд) и на физическом (собственно, рыночно-экономическом) уровне (распродажа газа, нефти, леса и всех остальных общенародных ресурсов страны).
Реки мои
Песня-сказка, песня-идеал о древней святой Руси, когда русские витязи (те же ушкуйники) ещё возвращались с победой, ещё не измельчали и не впали в ничтожество, не превратились в обыкновенных воров-разбойников, как в пьесах "Высоко" и "Горемыки". Когда реки ещё были сёстрами (как тут не вспомнить шедевр "Увидеть в одном" из "Выворотня"), а ветры братьями.
Песня воссоздаёт и прозревает Русь, теперь уже безвозвратно утерянную, почти бесследно исчезнувшую. А потому за радостью и праздником ощутима светлая печаль. Но само то, что этот русский дух, эти благородство и красота ещё остались хотя бы в творчестве "Калинова моста", обнадёживает и заставляет сердце сладко замирать.
Музыкальная концовка, состоящая из необычных, постепенно затихающих, звуков, подчёркивает образ таинственного исчезновения. Отметим - по сравнению с былым концертным вариантом песни - необычный, изящный гитарный проигрыш, и в целом более сжатую структуру этой пьесы в студийной версии.
Былина
Это вещь на альбоме особенная, она уж наверняка не оставит равнодушным ни одного слушателя. Композиция протяжённостью около девяти минут сделана вообще без ритм-секции, производя при этом совершенно чарующее впечатление. Традиционный былинный стих (предельно эмоционально пропетый Ревякиным, чем напоминает, кстати, столь же пространного "Казака" из "Руды") наложен на прогрессив-психоделию в духе Doors. Интересно, что былина (а это действительно авторская былина Ревякина, написанная в традиционном стиховом размере) аранжирована не гуслями, как можно было бы ожидать, зная, что этот инструмент есть в арсенале группы, а положена на весьма хитро сплетённую, музыкально-самодостаточную сеть гитарных и клавишных красок и обертонов. Сделано это и минималистично, прозрачно, и одновременно - загадочно, мудрёно. Можно отдельно слушать слова и голос, поражающие своей исповедальностью и надрывом, а можно сосредоточить внимание на причудливые переливания и струения инструментальной подкладки. Так или иначе - оторваться почти невозможно.
Это по-настоящему волнующая былина о России, о Руси-матушке - во что она превратилась в наше время. Сказка об ушедшей Руси, её светлых сынах и дочерях ("Реки мои") сменяется здесь былью о нынешнем страннике-грешнике, растратившем судьбу и душу, но всё-таки ещё не до конца потерявшем надежду.
Толокно
Записав пост-романтический, местами анти-идеалистический, анти-утопический альбом (на грани иронии и сарказма, но всё-таки эту грань не переступая) о современных россиянах как наследниках-расточителях Святой древней Руси, самая романтическая рок-группа России, чтобы благородный огонь романтизма совсем уж не затушить, завершает альбом одной из самых светлых и обнадёживающих песен в своей позднейшей истории, которая одновременно является квинтэссенцией альбома и указанием на выход (пусть лишь поэтически, символически обозначенный) из вяжущей по рукам и ногам тяжёлой топи.
Что ж, други-романтики, заполучите ушат отрезвляющей водицы и маленький луч надежды в придачу. Только лишь лучик. Чтобы не расслабляться.
Баллада о Чите
Эта композиция, добавленная к альбому в качестве бонус-трека, действительно является настоящим подарком для истинных поклонников группы. Стопроцентная, патентованная ревякинская лирика, богато аранжированная музыкантами "Калинова моста" (в этой композиции поучаствовал даже прославленный "калиновый" баянист и клавишник Александр "Анаксагор" Владыкин). Мужество, воля, простор, красота, героическая история, казачья распевность.
Полюса, о которых шла речь на протяжении всего альбома, здесь также представлены и противопоставлены: "Дух мятежный" и "подвижника крест".
Пожалуй, не лишено символизма то, что альбом выходит глубокой осенью, на пути солнца к зиме. Есть возможность ощутить и на физически-природном уровне мрак и холод бытия, есть время подумать, поискать до весны спасительное, живительное, перерождающее, питающее и укрепляющее дух золотое толокно. Заслужить его.
Поэт Дмитрий Ревякин не очень-то верит в возможность возрождения на постсоветском пространстве подлинно русского человека. Но ведь если хотя бы в народных сказках, песнях, в конце концов, в творчестве самого "Калинова Моста", существует, сохранилось, сбереглось это зерно русского духа, то нельзя сказать, что его уже вовсе нет. А значит, остаётся надежда, что зерно это где-то и как-то прорастёт.
Будем слушать эти песни, будем надеяться, верить, любить родную землю, русский язык и, конечно, обязательно "пестовать сердечный костёр" - трудиться, молиться, читать книги, общаться с мудрыми людьми, думать и ИСКАТЬ.
Искать золотое толокно. И искать других лебедей, с одним (одной) из которых суждено составить лебединую чету любви и верности, а с остальными светлую лебединую стаю духовного братства, помогающую выжить и указующую своим стройным клином путь для тех "гадких утят", кто ещё не нашёл себя, и только чувствует внутренний зов - переродиться в прекрасных белых лебедей. Пресс-релиз написал Евгений Богачков